В ИТ любят свободу. Проекты собираются за неделю, команды работают из разных часовых поясов, и мысль о том, что всех нужно оформить в штат, звучит как нечто из другой эпохи. Гибкость - это ведь суть всей индустрии: не держать, а подключать. Аутстафф стал естественным продолжением этой логики. Появился запрос - подключили двух разработчиков через партнёра, подписали договор, оплатили часы, и всё по-честному.

Но с точки зрения закона это далеко не всегда так просто. Аутстафф живёт где-то между аутсорсом, фрилансом и трудовым наймом, и от того, как именно выстроены отношения, зависит, на чьей стороне окажется инспектор. И вот здесь многие бизнесы начинают спотыкаться: формально всё чисто, а по сути нет.

Если убрать красивые слова, аутстафф - это ситуация, когда один работодатель «предоставляет» своих сотрудников другому. Формально они числятся в первой компании, а трудятся у второй. Для IT это удобно: не нужно расширять штат, платить взносы, вести кадровые документы, оформлять отпуска. Можно собрать проектную команду из десяти человек за два дня.

Но инспекции и суды такие конструкции воспринимают с настороженностью. Причина проста: слишком часто под аутстаффом прячут обычные трудовые отношения, чтобы сэкономить на налогах. ФНС и трудовая инспекция научились это видеть. Им не нужны слова «гибкая модель» и «оптимизация», они смотрят на то, кто управляет человеком, кто даёт задачи, кто несёт ответственность за результат и кто получает от этого прибыль.

Если разработчик сидит в офисе заказчика, имеет корпоративный e-mail, доступ к Jira и Confluence, участвует в стендапах, слушает руководителя проекта и работает по внутреннему графику, то все разговоры о том, что он «чужой сотрудник», бессмысленны. Он ваш.
Даже если у него в трудовой записано другое юрлицо, даже если все деньги проходят через подрядчика.

Именно это ФНС и суды называют «фактическим подчинением». Бумага может говорить одно, но если контроль и управление исходят от вас значит, это фактические трудовые отношения.

В одном деле из московской практики компания-разработчик использовала около сотни «аутстафферов». Формально исполнитель по договору на оказание услуг. Фактически люди работали внутри организации, получали задачи от её менеджеров, участвовали во внутренних митингах. В результате ФНС переквалифицировала всё это в скрытое трудоустройство, доначислила 40 миллионов рублей и обязала оформить всех «подрядчиков» по Трудовому кодексу.

Интересный парадокс: аутстафф в России одновременно и легален, и окружен строгими рамками. Да, статья 18.1 Трудового кодекса действительно описывает схему «временного направления работников». Но здесь есть важный нюанс.

Закон работает только при соблюдении двух ключевых условий:

1. Лицензированный посредник - предоставлять персонал могут только аккредитованные частные агентства занятости (с 2023 года — аккредитация Роструда вместо лицензии)

2. Полные гарантии сотрудникам - за работниками сохраняются все права:

• зарплата не ниже исходной

• отпуска и больничные

• страховые взносы

• при этом ответственность солидарная - и провайдер, и компания-заказчик отвечают за нарушения

Фактически, закон не запрещает аутстафф, но делает его легальным только в очень конкретном формате - через аккредитованные агентства. Все остальные схемы попадают в зону риска.

Проблема в том, что на рынке ИТ таких компаний единицы. Большинство работает по гражданско-правовым договорам, а это уже не аутстафф, а простое оказание услуг. И если внутри этих договоров всё устроено так, что люди на самом деле выполняют трудовые функции под контролем заказчика, то лицензия не спасёт.

Как же отличить реальный аутстафф от подмены трудовых отношений?
Тут важен не текст договора, а фактическая картина. Кто ставит задачи? Кто контролирует результат? Кто несёт ответственность перед конечным клиентом? Если заказчик управляет процессом напрямую, то посредник превращается в пустую формальность.

В легальном варианте посредник сам распределяет работу, сам ведёт команду, сам отвечает за качество. У заказчика нет доступа к внутреннему управлению людьми, только к результату. Оплата идёт не за «часы», а за конкретную задачу: например, «настройка инфраструктуры для интеграции». Всё, что выглядит как «плата за рабочее время», вызывает у ФНС подозрение.

Почему эта тема особенно чувствительна для ИТ? Потому что в других отраслях контроль виден физически: цех, оборудование, смены, начальник. А в цифре всё размазано. Разработчик может быть в Тбилиси, менеджер в Москве, клиент в Лондоне, и снаружи это выглядит как глобальная распределённая команда. Но для налоговой всё проще: если российская компания управляет работниками, пусть даже через Zoom и Slack, то она работодатель.

Судебная практика идёт в этом же направлении. Судьи всё чаще пишут в решениях: «использование корпоративных инструментов, участие в совещаниях, подчинение внутренним регламентам подтверждают трудовой характер отношений». И даже если сам разработчик доволен и не чувствует себя ущемлённым, для государства это неважно. Важно, кто на самом деле распоряжается его трудом.

Нюанс в том, что иногда компании искренне не хотят нарушать. Просто нет другого способа быстро закрыть потребность в людях. Стартапу нужно запустить релиз, у интегратора сгорел контракт, у банка задержка по внедрению. Наймить официально — слишком долго, держать в штате дорого, аутсорс не подходит, потому что нужен контроль над процессом. И вот появляется «аутстафф».

Это ловушка.
Потому что закон не интересует, почему вы так сделали. Ему важно, кто реально контролирует труд.

Можно, конечно, минимизировать риски. Вариантов несколько:
1) работать только с компаниями, у которых есть аккредитация Роструда;

2) делать договоры на конкретный результат, а не на абстрактное оказание услуг;

3) не давать внешним специалистам внутренние роли и доступ к управлению, 

4) проверять, чтобы у внешнего специалиста были и другие заказчики из вашей сферы.

5) установить внутренние правила взаимодействиями с такими специалистами (каналы переписки, постановки задач и прочее).

Но даже всё это не гарантирует спокойствия, если инспектор увидит в поведении команды признаки штатного подчинения.

Проверки, кстати, начинаются часто не из-за жалоб, а просто потому, что расходы на «услуги персонала» выглядят подозрительно большими. Инспекция запрашивает документы, потом вызывает людей, и дальше всё становится ясно. Один неправильно сформулированный ответ в духе «я получаю задачи от их тимлида» и всё.

Стоит ли после этого бояться аутстаффа? Нет. Бояться стоит самообмана.
Аутстафф может работать, если стороны честно фиксируют, кто за что отвечает. Если посредник реально управляет людьми и отвечает перед заказчиком результатом, а также если у него есть еще заказчики, то нарушений нет. Проблемы начинаются там, где под аутстаффом прячут обычный найм.

ИТ-бизнес привык мыслить категориями эффективности. А закон категориями контроля.

Если вы управляете людьми, то вы их работодатель. Всё остальное игра в слова.

И именно поэтому сейчас важно вовремя проверить, что происходит в вашей схеме. Посмотреть, где проходят границы, какие документы их подтверждают, кто кому подчиняется. Это не формальность, а вопрос выживания.

Аутстафф не зло и не спасение. Это просто инструмент. Как облако или Git: можно настроить правильно, а можно превратить в дыру.
Всё зависит от того, насколько вы понимаете механику и риски.

Если сомневаетесь, стоит ли ваша модель на твёрдом правовом основании, лучше узнать это сейчас. Пока не узнали другие.