Период 2020-2021 годов характеризовался двумя на первый взгляд разнонаправленными, но синхронными процессами. С одной стороны, Федеральная резервная система США инициировала беспрецедентную по масштабам программу количественного смягчения (QE), что привело к экспоненциальному росту денежной массы и притоку ликвидности на финансовые рынки. С другой стороны, Народный банк Китая и другие регуляторы КНР последовательно ужесточали политику в отношении криптовалют, кульминацией чего стал полный запрет на майнинг и транзакции в 2021 году.

Основной вопрос данного исследования: являлись ли эти события стохастическим совпадением, или мы наблюдали системное взаимодействие, в ходе которого монетарная политика одной сверхдержавы создавала избыточную ликвидность, а регуляторная политика другой — направляла и ограничивала ее потоки, что привело к фактической аккумуляции капитала?

Цель этой статьи — провести технический анализ данных, лежащих в основе этих двух макроэкономических векторов, и оценить их совместное влияние на структуру криптовалютного рынка.

Важный дисклеймер

Этот материал представляет собой исключительно техническое и математическое исследование. Он не является финансовой рекомендацией, инвестиционным советом или руководством к действию. Цель — деконструкция рыночных событий на основе общедоступных данных, а не формирование прогнозов или выдвижение обвинений.

Американская монетарная экспансия

В ответ на экономические последствия пандемии COVID-19, ФРС США в марте 2020 года запустила программу "неограниченного" количественного смягчения. Технически это выражалось в массовой покупке казначейских облигаций и ипотечных ценных бумаг, что привело к резкому увеличению баланса ФРС и, как следствие, денежных агрегатов M1 и M2.

Рост денежной массы, однако, не транслировался симметрично в рост реального сектора экономики из-за локдаунов и нарушения производственных цепочек. В условиях близких к нулю процентных ставок и прямого стимулирования домохозяйств ("stimmy checks"), избыточная ликвидность была направлена в финансовые рынки, в первую очередь — в высокорисковые активы.

Этот процесс можно описать следующей упрощенной зависимостью:

Delta P_{asset} \propto \Delta M2 - \Delta GDP_{nominal}

Изменение цен на рисковые активы прямо пропорционально разнице между приростом денежной массы (M2) и приростом номинального ВВП.

Где $ \Delta P_{asset} $ — изменение цен на рисковые активы, $ \Delta M2 $ — изменение денежной массы, а $ \Delta GDP_{nominal} $ — изменение номинального ВВП. Когда прирост денежной массы значительно опережает рост реальной экономики, формируется "пузырь" на финансовых рынках. Криптовалютный рынок, как наиболее чувствительный к ликвидности и настроениям инвесторов, стал одним из главных бенефициаров этого процесса.

Анализ данных за этот период показывает высокую положительную корреляцию между ростом баланса ФРС и ценой Bitcoin. Таким образом, первый этап формирования рыночной ситуации 2021 года был обусловлен инъекцией беспрецедентного объема долларовой ликвидности со стороны США.

Китайская регуляторная компрессия

Параллельно с монетарной экспансией в США, власти Китая реализовывали прямо противоположную стратегию в отношении криптовалютного рынка. Действия носили поэтапный и системный характер, направленный на полное вытеснение индустрии из легального поля. Ключевые события развивались в следующей хронологии:

• Май 2021 г.: Совместное заявление трех китайских финансовых регуляторов расширило и конкретизировало определение «бизнеса, связанного с виртуальной валютой», запретив финансовым учреждениям участвовать в нем. Сразу после этого Комитет по финансовой стабильности и развитию Госсовета КНР анонсировал меры по борьбе с майнингом и торговлей Bitcoin. Началось отключение майнинговых ферм в ключевых провинциях (Сычуань, Синьцзян, Внутренняя Монголия).

• Июнь 2021 г.: Введен фактический запрет на майнинг криптовалют на всей территории материкового Китая.

• Сентябрь 2021 г.: Народный банк Китая (НБК) совместно с девятью другими ведомствами объявил все транзакции с криптовалютами незаконной финансовой деятельностью.

Эти регуляторные действия оказали прямое и измеримое воздействие на фундаментальные показатели сети Bitcoin, в первую очередь — на хешрейт (общую вычислительную мощность сети). До запрета на долю Китая приходилось, по разным оценкам, от 50% до 65% мирового хешрейта. После введения ограничений этот показатель резко обрушился. Данные Cambridge Centre for Alternative Finance (CCAF) показали практически нулевой хешрейт из материкового Китая в июле и августе 2021 года.

Последствием этого шока стала масштабная миграция майнингового оборудования из Китая в другие юрисдикции, в основном в США, Казахстан и Россию. Это привело к географической децентрализации майнинга, но в моменте создало значительный инфраструктурный стресс для сети. Таким образом, если действия США создали шок спроса (избыток капитала), то действия Китая спровоцировали шок предложения и инфраструктуры (отключение производственных мощностей).

Неформальные каналы капитала

Регуляторный запрет не привел к элиминации спроса на криптовалютные активы со стороны китайских инвесторов, а катализировал его смещение в неформальные и менее прозрачные каналы. Основными инструментами для обхода ограничений стали внебиржевые (OTC) и peer‑to‑peer (P2P) платформы.

Артур Хейс (Arthur Hayes), основатель BitMEX, так описывал этот процесс: «Торговля Bitcoin в Китае все еще процветает, но под радаром. Хотя правительство запретило формальные биржи юань‑Bitcoin в 2017 году, люди нашли обходные пути. Крупные биржи, такие как Binance и OKX, теперь управляют peer‑to‑peer платформами, помогая людям конвертировать юань в Bitcoin без прямых торговых пар».

Механизм работы таких платформ заключается в следующем:

• Эскроу‑агент: Криптовалютная биржа выступает не как сторона сделки, а как доверенный посредник (эскроу), который удерживает криптовалюту продавца.

• Фиатный перевод: Покупатель переводит фиатную валюту (CNY) напрямую продавцу, используя традиционные платежные системы, не подпадающие под прямой крипто‑мониторинг (например, AliPay, WeChat Pay или банковский перевод).

• Высвобождение актива: После подтверждения получения фиата продавцом, эскроу‑сервис (биржа) перечисляет криптовалюту (как правило, стейблкоины USDT) на счет покупателя.

Этот механизм позволяет обойти запрет на проведение криптовалютных операций финансовыми институтами, поскольку формально они обрабатывают стандартный p2p‑перевод между физическими лицами.

Объемы этих операций значительны. По оценкам Chainalysis, в период с 2019 по 2020 год из Восточной Азии, преимущественно из Китая, через криптовалютные каналы было выведено более $50 млрд.

Существование этого неудовлетворенного спроса подтверждается и академическими исследованиями. Работа «The Spillover Effects of Cryptocurrency Trading Ban and Social Media on Domestic Fintech» (Chen, S., 2025) демонстрирует, что после запрета положительные настроения в социальных сетях относительно Bitcoin стали оказывать статистически значимое влияние на котировки акций китайских финтех‑компаний. Это указывает на «эффект перелива» (spillover effect), когда инвесторы, лишенные прямого доступа к крипто‑активам, начали рассматривать акции публичных технологических компаний как прокси‑инструмент для инвестиций в сектор цифровых финансов. Спрос не исчез, а был перенаправлен.

Сравнение

Ключевым элементом анализа является асимметричный характер монетарных стимулов, применявшихся в США и Китае. В то время как американское QE представляло собой широкомасштабную, нецелевую эмиссию, направленную напрямую в финансовую систему, китайские власти использовали более точечные и контролируемые механизмы.

После периода ужесточения, столкнувшись с замедлением экономики и кризисом в секторе недвижимости, НБК начал смягчать монетарную политику. Однако это не было аналогом американского QE. Среди мер использовались:

• Снижение нормы обязательных резервов (RRR) для банков: Освобождало ликвидность для внутреннего кредитования.

• Инструменты целевого кредитования: Например, swap‑инструменты на 500 млрд юаней для небанковских финансовых учреждений, направленные на поддержку конкретных секторов.

• Прямые вливания в банковскую систему для поддержания ликвидности.

Основное различие заключается в векторе движения капитала. Американская модель QE приводила к тому, что ликвидность практически мгновенно перетекала в глобальные рисковые активы, включая криптовалюты. Китайская модель, усиленная строгим капитальным контролем, была спроектирована так, чтобы ликвидность оставалась внутри страны и направлялась на поддержку национального фондового рынка и строительного сектора.

Это подтверждается аналитикой (BlockWeeks, 2024), согласно которой китайские монетарные стимулы оказывали сильное положительное влияние на местные фондовые индексы (например, Shanghai Composite), но лишь ограниченное и косвенное — на цену Bitcoin. Таким образом, была создана система, где «дешевые» доллары США формировали глобальный спрос на крипто‑активы, в то время как китайский капитал, желающий участвовать в этом росте, был вынужден использовать неэффективные и рискованные OTC/P2P каналы для конвертации. Это создавало арбитражную премию и возможность для крупных игроков, имеющих доступ к этим каналам, аккумулировать активы, купленные за доллары, и реализовывать их с наценкой за юани.

Заключение

Проведенный анализ показывает, что события 2020-2022 годов не были случайным набором не связанных друг с другом решений. Мы наблюдали проявление фундаментальных экономических законов в глобальном масштабе.

• Закон сохранения ликвидности: Монетарная эмиссия США создала избыточный капитал, который, подобно воде, начал искать любые резервуары для заполнения. Криптовалютный рынок стал одним из таких резервуаров.

• Эффект регуляторной плотины: Китайс��ие запреты выступили в роли плотины, которая остановила прямой поток капитала, но не смогла полностью перекрыть его. Капитал начал просачиваться через «трещины» — неформальные OTC и P2P‑каналы.

• Возникновение градиента давления: Асимметрия монетарных политик и регуляторных режимов создала «экономический градиент». С одной стороны — избыток дешевых долларов, толкающих цены вверх. С другой — ограниченный доступ к этим активам для китайских инвесторов, готовых платить премию за обход ограничений.

  Вступайте в наш чат, 24/7 рабочая атмосфера, разбираем рыночные сетапы вместе с комьюнити, так же разбираем ошибки, помогаем друг другу выходить из плохих сделок ссылка на чат (ссылка). Если статья показалась вам интересной, то буду благодарен за подписку на тг канал (ссылка).

Источники и материалы

1. Hayes, A. (2024). “China‘s QE and stimulus will be really good for Bitcoin’. Cryptopolitan.

2. Flixxo Blog (2024). “China‘s Economic Policies & Global Crypto Impact’.

3. Royal, G. (2024). “Assessing China‘s Crypto Ban Three Years Later’. BTPolicy.

4. The Block (2025). “Analysts see boost in bitcoin with China's new fiscal and monetary stimulus”.

5. BlockWeeks (2024). “中国宽松政策推动全球股市，比特币涨幅仍有限” (China's easing policy boosts global stock markets, Bitcoin's rise remains limited).

6. Wu, C. (2024). “深度：美国货币政策转向对加密货币的影响” (In Depth: Implications of U.S. Monetary Policy Shift for Cryptocurrencies). ODaily.

7. Binance News (2024). “报告：宏观环境利好加密货币，中国宽松政策和美联储降息预期提振市场” (Report: Macro environment is favorable for cryptocurrencies, China's easing policy and Fed's rate cut expectations boost the market).

8. Chen, S. (2025). “The Spillover Effects of Cryptocurrency Trading Ban and Social Media on Domestic Fintech”. Advances in Economics, Management and Political Sciences.

9. Federal Reserve Economic Data (FRED), Federal Reserve Bank of St. Louis.

10. Cambridge Centre for Alternative Finance (CCAF), University of Cambridge.

11. Chainalysis Inc. Reports.