В сентябре 2023 года мир облетела новость: на далекой экзопланете K2-18b, вращающейся вокруг красного карлика в 124 световых годах от нас, возможно, обнаружены признаки жизни. Поводом стало предполагаемое обнаружение в ее атмосфере газа диметилсульфида (ДМС), который на Земле производится исключительно живыми организмами.
Однако научное сообщество встретило такие заявления с крайней осторожностью. Исследование, опубликованное в The Astronomical Journal, дает трезвый и методичный анализ данных по K2-18b и приходит к выводу: нынешние доказательства не соответствуют строгим стандартам, которые требуются для заявлений о потенциальных биосигнатурах.
Что мы знаем наверняка?
K2-18b — это не твердая планета земного типа. Это субнептун или мини-нептун, вращающийся вокруг красного карлика в 124 световых годах от нас. Ее радиус примерно в 2.6 раза больше земного, а масса — в 8.6 раз. Таких планет нет в нашей Солнечной системе, и их внутреннее строение остается загадкой. Модели строения планеты предлагают два основных сценария:
1. K2-18b может представлять собой каменистую суперземлю, окутанную плотной атмосферой;
2. K2-18b может представлять собой планету-океан с очень толстой, плотной атмосферой, под которой может скрываться огромный, но чрезвычайно глубокий океан под колоссальным давлением.
Главная интрига заключается в том, что K2-18b находится в так называемой «зоне обитаемости» — регионе вокруг звезды, где температура на поверхности (или на верхней границе облаков) теоретически позволяет существовать жидкой воде.
Данные космического телескопа «Джеймс Уэбб» (JWST) уверенно подтвердили наличие в атмосфере K2-18b водяного пара (H₂O). Наряду с водой были обнаружены двуокись углерода (CO₂) и метан (CH₄). Само по себе это делает планету чрезвычайно интересным объектом для изучения атмосфер экзопланет, но не является доказательством жизни.
Главная проблема: «статистическая незначимость» диметилсульфида
Ключевой претендент на роль «биосигнатуры» — диметилсульфид (ДМС) — стал камнем преткновения.
Авторы исследования тщательно проанализировали данные JWST и показали, что сигнал, который можно было бы интерпретировать как ДМС, является статистически незначимым. На языке науки это означает следующее:
Слабый сигнал: Сигнал от предполагаемого ДМС настолько слаб, что он практически неотличим от общего «шума» в данных — случайных флуктуаций, всегда присутствующих при таких сложных измерениях.
Ненадежное обнаружение: Стандартной метрикой в астрофизике является «достоверность обнаружения» (significance), обычно измеряемая в сигмах (σ). Для заявления об открытии новой частицы в физике требуются 5σ. Для чего-то столь революционного, как потенциальная биосигнатура, ожидается не менее 4-5σ. В случае с ДМС на K2-18b достоверность не превышает 1-2σ. Это уровень, который ученые рассматривают как «намёк» или «возможность», но не как «обнаружение».
Проблема альтернативных объяснений: Даже если бы сигнал был четче, исследование подчеркивает, что существующие модели атмосферы не могут однозначно приписать его именно ДМС. Нельзя исключить, что его могут имитировать другие, еще неизученные спектральные особенности или комбинация известных газов в нестандартных условиях.
Почему стандарты доказательности не соблюдены?
Объявить о потенциальном обнаружении биосигнатуры — высшая планка в астробиологии. Для этого требуется исключить все возможные абиотические (неживые) объяснения. В случае с K2-18b абиотических объяснений предостаточно.
Геофизические (планетологические) процессы. Метан и CO₂ могут легко производиться в результате геотермальной активности или гидротермальных реакций в океане, особенно в условиях высоких температур и давлений, царящих на K2-18b. Сама гипотеза о ДМС основана на том, что его наличие могло бы объяснить нехватку аммиака. Однако аммиак мог быть просто «вымыт» из атмосферы в гипотетический океан или разрушен ультрафиолетовым излучением звезды.
Фотопроцессы в атмосфере. Атмосфера K2-18b постоянно бомбардируется излучением от своей звезды — красного карлика, известного частыми и мощными вспышками. Это излучение может запускать сложные химические реакции, приводящие к образованию тех же метана и CO₂, а в теории — и других сложных молекул, без какого-либо участия жизни.
Проблема «мини-нептуна». У нас просто нет полного понимания, как устроены такие планеты. Их внутренняя химия, тектоника (если она есть) и атмосферные циркуляции — терра инкогнита. Утверждать, что та или иная молекула имеет исключительно биологическое происхождение в столь экзотическом и неисследованном мире — это огромное допущение.
Слабость сигнала. Как уже упоминалось, сигнал, потенциально соответствующий ДМС, находится на пределе возможностей даже «Джеймса Уэбба». В научном сообществе существует золотое правило: «экстраординарные заявления требуют экстраординарных доказательств». Единственный слабый сигнал, который еще нужно перепроверить, таким доказательством не является.
Вывод: cтандарты доказательности не выполнены
Исследование делает четкий и недвусмысленный вывод: текущие данные по K2-18b не соответствуют необходимым стандартам доказательности для заявлений о потенциальных биосигнатурах.
Ученые не утверждают, что жизни на K2-18b нет. Они настаивают на том, что для столь серьезных заявлений нужны неопровержимые и статистически значимые доказательства, которых на данный момент просто нет. Объявлять о «признаках жизни» на основе слабого, неоднозначного сигнала — это преждевременно и противоречит научному методу.
K2-18b остается одним из самых интригующих миров для дальнейшего изучения. Но следующий шаг — не сенсационные заголовки, а дополнительные наблюдения с помощью «Джеймса Уэбба» и будущих телескопов. Только накопив больше данных и повысив достоверность измерений, мы сможем с уверенностью сказать, скрывает ли эта далекая водородная атмосфера первые настоящие следы жизни за пределами Земли. Пока же научная осторожность берет верх над преждевременным энтузиазмом.
По научной статье: K2-18b Does Not Meet the Standards of Evidence for Life